Инга

                   (фрагмент из романа «ДОРОГИ»)

       Тоня, здравствуй,   -   сказал  Никита  продавщице, у которой когда-то покупал скрипку. - Здравствуй, лейте… старший лейтенант. Тебе, что, баба Дуня звание повысила? Ты, вроде, на прошлой неделе лейтенантом был! - боднула девушка. - Баба Дуня может только аборт тебе сделать, если залетишь, - не остался в долгу парень. А очередное звание мне Главком присвоил. Никита показал удостоверение личности, с отметкой о присвоении воинского звания. 

- Убедилась? А теперь переверни страницу: там более интересная информация. Девушка, перевернув её,  вслух прочитала: «Холост, детей – не имеет». - А для чего, это, мне? - спросила она, понизив голос. - Я же не сказал, что это тебе. - А для кого, тогда?     - Для бабы Дуни! В следующий раз покажу медицинскую книжку, с отметкой, что венерических болезней не имею, а к алкоголю – равнодушен.

         - Если ты пришёл опять за скрипкой, то зря! Такого товара больше нет. Могу предложить контрабас. Тебе-то, какая разница: всеравно играть не будешь. К тому же на нём – нет струн: но если его использовать в качестве барабана, то он, даже, неплохой инструмент. Ну, так что, будешь брать?  - Языкастая же ты, Тонька. Поэтому и мужики от тебя шарахаются.

         - Что у тебя в продаже сегодня?

         - Всё, что видишь.

         - Я тебя вижу.

         - Не продаюсь.

         - За так отдаёшься?

         - Сразу видно, что «культуры» за границей нахватался, - обиделась Тонька.

         - Культуру не хватают, а к ней приобщаются. Дай мне самые лучшие женские духи.

         - Французские устроят?

         - Дай такие, чтоб женщину устроили. Ты не знаешь, где сейчас Томка?

         - Знаю. За тобою стоит, нахал. Никита оглянулся. За ним, действительно, стояла  улыбающаяся Томка. Он передал ей духи, поцеловал публично, что в СССР, в ту пору, считалось аморальным и,

как маленькую девочку, за руку вывел на улицу.

         - У тебя есть время? - спросил он ласково.

         - Да. Я сегодня – не работаю.

           - Тогда идём ко мне. Девчонка – согласилась. Дома, Никита вынул из чемодана маленькие часики, в позолоченном, инкрустированном корпусе, и, стоя на коленях, одел ей на руку. У Томки  не было часов.

- У тебя есть свадебный наряд? - спросил Никита.

         - Нет. Всё лучшее – на мне.

         - Я привёз с Германии отрез. Сделай с него платье, как тебе нравится. Девчонка перестала улыбаться. Сердце так перехватило, что говорить не могла: молча смотрела на парня, а с глаз крупными каплями потекли слёзы. - Ну, что ты, Тома. Все тревоги – позади, - сказал Никита и стал её целовать.

         Возвратившись к себе, Томка, едва переступив порог, снова разрыдалась. - Ты чего? - спросила мать. - Да, вот… велел, чтоб  пошила свадебное платье, - с надрывом в голосе промолвила девчонка, показывая отрез.

         - Ты, что, замуж выходишь?

           - Наверное.                                                          

         - За кого?

         - Не знаю. Он – не сказал. Дал, только, отрез на платье.

         - Дура ты ещё, дочка, хотя и выросла, - сказала мать и тоже расплакалась.

         На следующий день, рано утром, старший лейтенант Боянов пришёл к невесте, и без церемоний обратился к её матери:                        - Агриппина Фёдоровна, отдайте мне Томку, а я вас за это мамой называть буду.

         - А ты у неё спроси, согласна ли она.

           - Я согласна, мам. Согласная я!                                                             

         - Вот видите? - сказал Никита.

         - И когда ты забирать её думаешь?

         - Сейчас, и – навсегда. Мать заплакала. - А как же свадьба? - спросила она. - Мы это сами устроим. Вам – не надо беспокоиться. Никита вынул из сумки бутылку вина и разлил по бокалам.  - За «дорогу», - сказал он, чокнувшись. Невеста собрала документы, поклонилась матери и, взволнованная,  покинула родительский дом. На этом сватовство и закончилось. Через 10 дней молодые сыграли свадьбу, а через 20 – официально зарегистрировали брак, перед самым уездом Никиты. 

         - Я, Тома, не могу, пока, увезти тебя с собою. Существует процедура, которую, к сожалению, нельзя обойти. Устроюсь на новом месте, закажу тебе пропуск за границу – тогда и приедешь. Ты же, за это время, постарайся окончить школу и заменить паспорт. А чтобы легче было учиться – уволься с работы. Обещаю часто писать письма.

         Отпуск пролетел быстро, как и медовый месяц. Никита опять стоял на перроне Чертомелевского вокзала и ждал своего поезда. В этот раз его провожали не только родственники, но и жена.  Прощаясь, он первую поцеловал Томку, а потом – всех остальных. Прыгая на ступеньку уже тронувшегося поезда, Никита крикнул: «Берегите и жалейте Тому. Она – хорошая!». Томка смотрела на уходящий поезд и, как тогда, маленьким платочком вытирала слёзы.

         Новый гарнизон – новые знакомства. Их было много, но самым впечатляющим было знакомство с капитаном Сабининым.  Никита  встретился с ним не сразу, потому что тот  был, какое-то время, в отпуске, но наслышаться о нём – успел много. Ходили слухи, что Сабинин – личность недосягаемая, что он – повеса и скандалист. Но самым загадочным было то, что он тайно встречался с какой-то немкой, вопреки строгим, режимным инструкциям.

Никиту вызвали в штаб.  - Сколько времени служишь за границей? - спросил у него командир.  - Три года, - ответил Боянов.     - Этого достаточно, чтоб освоиться.  Ты, старший лейтенант, наверное, знаешь, что кроме обслуживания самолётов, офицерам приходится ещё нести разные дежурства, которые требуют конкретных знаний, сопряжены с риском и ответственностью. - Знаю, товарищ полковник. - Сегодня нам приказано выставить патруля в районе вокзала, и этим патрулём – будешь ты. Поскольку ты – человек новый, я  решил лично с тобой побеседовать. Оружие имеешь? - Нет, товарищ полковник. Адъютант был в отпуске, и некому было выдать. - Сейчас он на месте. Иди к нему, и получи пистолет. - Понял. Разрешите выполнять?  - Да. И пусть тебя ещё капитан Сабинин проинструктирует. Он, хотя и хам, но дело – знает, - уже вдогонку добавил командир. Не лестная репутация у этого Сабинина, - подумал Никита. Увидеть бы его! 

         Адъютанта старший лейтенант Боянов нашёл в казарме, где тот проверял уставной порядок и, показалось, чем-то был недоволен. С ним был старшина, который записывал в блокнот замечания и неотступно следовал за начальником. Никита представился. Тот, не обращая на него внимания, продолжал осматривать казарменное хозяйство и, только после того, как закончил работу, просто подал руку, сказав: «Аркадий». - Старший лейтенант Боянов, - чётко и громко напомнил о себе офицер, но, одумавшись, уже тише добавил: «Никита». Командир приказал получить штатное оружие. Они прошли в служебную комнату, которая была канцелярией и местом хранения личного оружия офицерского состава. Адъютант открыл сейф с пистолетами и, указав на нижнюю полку, сказал:  - Бери любой. Оружие любишь?  - Не люблю, - ответил Боянов. - Это ж почему?  - Я с ним в детстве наигрался. А где можно найти капитана Сабинина? - спросил Никита. Адъютант удивлённо на него посмотрел.  - А зачем он тебе?

         - Получить инструктаж перед заступлением в наряд.

         - Какой наряд?

         - Патрулирование в районе вокзала.

         - За оружие без надобности – не хвататься. Во время дежурства – водку не жрать, и держаться подальше от паровоза, чтоб не угодить под колёса. Немецким владеешь? 

         - Пока, плохо.

         - Жаль. Язык и обычаи народа, среди которого живёшь, надо знать, если не хочешь, чтоб на тебя смотрели, как на оккупанта. - Так, где же можно найти капитана Сабинина? - повторил вопрос Никита.   - Я – Сабинин, - ответил капитан, улыбнувшись.  - Ну и ну. Как же, это, я сразу не догадался! - Нормального тебе дежурства, «старлей», а завтра, после наряда, приходи ко мне: отметим моё возвращение с отпуска и, заодно, я познакомлю тебя с моими друзьями. Не спутай, только, меня опять с кем-нибудь!

         Получив инструктаж ещё у коменданта гарнизона, старший лейтенант Боянов, совместно с воинами Национальной Армии ГДР, приступил к дежурству. Такое совмещение, - объяснил комендант, - вызвано желанием обеих сторон, предотвратить конфликтные ситуации. Иными словами: каждый должен заниматься своими нарушителями, не вмешиваясь в дела других. Но, если немецким товарищам понадобится ваша помощь – не увиливайте, - подчеркнул он. У вас есть транспорт, а у них – хорошая связь. Лучшего тандема – не придумаешь.

         Дежурство прошло без происшествий. Никому не потребовалась помощь, и не с кем было разбираться. Никита отметил у немецких патрульных особую собранность и высокую дисциплину, в отличие от русских, которые могли в любой момент ослабить ремень, расстегнуть ворот и, даже, изменить маршрут. Немцы же упрямо придерживались инструкции, регламентирующей их действия. Они были в касках и с автоматами, русские же были вооружены армейскими ножами и поясными ремнями. Причём, ремнями владели успешней, чем ножами, которыми могли только открывать консервные банки. Это были уже не те солдаты, которые защищали нашу страну в годы войны: всем владели, и всё –  умели. Немецкие патрульные не курили на маршруте, не разговаривали с прохожими, и могли расслабиться лишь во время разрешённых инструкцией коротких перерывов, сняв каски и присев где-нибудь, подальше от скопления людей. После последнего обхода контролируемой территории, воины разных армий пожали друг другу руки и разошлись по своим казармам.

         Сдав на хранение пистолет дежурному по части, Боянов с облегчением вздохнул и направился в гостиницу, ставшую «домом». Так началась его служба на новом месте.  «Как там Тома?» - вспомнил он. Надо сегодня письмо ей написать… Войдя в номер, Боянов увидел на столе записку:

                                    Жду в комнате №13. Аркадий.

Не зная, как поступить, Никита замешкался, вспомнив вчерашний разговор с Сабининым. Идти в гости с пустыми руками – неприлично, а не пойти – совсем плохо, потому что это будет выглядеть, как пренебрежение к человеку. Значит – надо идти. Боянов быстро привёл себя в порядок и пошёл искать нужную комнату. Она оказалась в этом же крыле гостиницы, только находилась в конце общего, длинного коридора. На двери её висела загадочная, как и сам хозяин, табличка:

Капитан САБИНИН.

Адъютант вашего превосходительства.

Входить – без стука.

Никита постоял немного у двери, думая, стучать или нет, а потом резко открыл дверь и бесцеремонно вошёл в комнату. Пока он ставил на стол бутылку «Столичной», сохранившуюся ещё с приезда, Аркадий  снимал табличку  и стопорил замок входной двери.

          - «Экипаж» – в сборе, господа присяжные, - нарочито торжественно объявил хозяин. Позвольте представить каждого в отдельности. Аркадий посмотрел на пришельца, обвёл глазами всех присутствующих, а потом объявил: старший лейтенант Боянов – наш новый друг и борттехник. Никита поклонился. Капитан Белов – второй пилот и МЕРзавец. Сколько бы МЕР к нему не принимали, он такой же – порядочный. Старший лейтенант Кузьмук – штурман и блудило. Какой бы маршрут не был, он всеравно собьётся с курса и заведёт в какой-нибудь кабак. Я бы покривил душой, господа, если б не представил ещё одного члена экипажа, - сказал Аркадий и хлопнул в ладоши. Из-за ширмы вышла, как волшебное творенье, белокурая, молодая девушка. - Очаровательная стюардесса – Freundin Инга! -   объявил хозяин. Все присутствующие захлопали в ладоши, почувствовав себя участниками волшебного спектакля. С этого момента инициатива в проведении вечера перешла в руки девушки. Инга, пользуясь правами «стюардессы», накрывала стол, угощала «экипаж» вином, и щедро одаривала всех не только ласковым взглядом, но и поцелуями. Девчонка была без комплексов.

         - За интернациональный экипаж и его безмятежный полёт, - предложила она первый тост, хотя и на ломаном, но хорошо понятном русском языке. «Экипаж», действительно, собрался интернациональный: в нём был и татарин – капитан Сабинин, и русский – капитан Белов, и украинцы – старшие лейтенанты Кузьмук и Боянов, и, конечно же, немка – очаровательная мисс Инга. И всем было без разницы, в ком течёт какая кровь. Только дорога могла проверить их на совместимость и выбросить кого-то за борт, если это угодно было судьбе. 

         Вдоволь надурачившись, гости хотели уже уйти,  чтоб хоть часть ночи оставить для влюблённых, как услышали стук в дверь. Очередная проверка, - догадался Сабинин.  - Открывай, капитан, пока я не приказал дверь выломать, - послышался голос начальника штаба, подполковника Грызлова – человека крутого, грубого и неравнодушного к алкоголю. Инга молниеносно юркнула в платяной шкаф. Аркадий щёлкнул замком и впустил поверяющего. - Что-то, Сабинин, я не всех вижу. Где же твоя газель? В шкафу спрятал?

         - Какая газель?

         - Говорят, что ты с немкой якшаешься.

         - Говорят, что в Москве кур доят, а я, только что, оттуда и этого не видел. Говорят, ещё, что человек произошёл от обезьяны, но сейчас учёные и в этом сомневаются. - На что намекаешь, капитан? - спросил Грызлов. - На то, что всё доказывать надо, - ответил Сабинин, наливая водку в гранёный стакан.

         - Вот сейчас открою шкаф  и докажу.

         - Сначала выпейте, а  доказывать – потом будете.

         - И то верно, - согласился начштаба, опрокидывая полный стакан водки, после чего сразу подобрел. Я тоже думаю, что люди – врут. У нас, что, своих баб мало? У меня на учёте полсотни вольнонаёмных женщин, и все – чешутся, а почему? Потому, что – хотят. Если ты мне нальёшь ещё стакан, я их всех к тебе направлю, и жену свою в придачу. Только, предупреждаю: она – стерва! 

         - Никита, посмотри, не «осталась» ли в шкафу водка? - попросил Аркадий.  Боянов приоткрыл немного дверцу, так, чтоб Ингу не было видно, и тут же её с шумом прихлопнул.    - Ничего нет. Все бутылки – на стол выставили.

         - Тогда, оставшееся добро – запоздалому гостю выльем. Опустошив ещё стакан спиртного, поверяющий удалился, а Инга вышла с убежища, как ни в чём не бывало.

         - Ты испугалась? - спросил Никита.

         - А чего пугаться? Он уже засекал нас.

         - Ну, и, что?

         - Аркадий его так накачал водкой, что он не  только  о нас забыл, но и не мог вспомнить, где пил.

         Гости распрощались и разошлись по своим номерам. Жили то все в одной гостинице. Инга, в эту ночь, первый раз в жизни спала на одной кровати с мужчиной, испытывая, при этом, неповторимое счастье.

         Время, то стремительно бежало, то замедлялось. Между дежурствами и полётами не часто выпадали дни, когда можно было заняться личным делом, провести время с друзьями, или, просто, отдохнуть. Однако это случалось и, чем реже, тем дороже было.              - Никита, у меня есть подруга, которая тебе понравится. Я хочу вас познакомить, - сказала как-то Инга.

         - Не следует, - ответил он.

         - Почему?

         - Если она твоя подруга, значит, тоже хорошая девушка, и заслуживает серьёзного отношения, а я – не смогу это сделать.               - Почему? - удивилась Инга. Ты, вроде, без дефектов. Тебя, что, контузило?  - Я не могу дать то, что уже отдано другой женщине. Девушка, которую я избрал, уже носит под своим сердцем моего ребёнка. - Жаль… Прости, я не то хотела сказать. Жаль, что мы опоздали, а твою избранницу –  искренне поздравляю.  Как её зовут?  - Тома, - ответил Никита.  - Тома, Тома, Томи, - проговорила Инга несколько раз и, почему-то, загрустила. Хорошее имя, - сказала она, но – не наше. Приедет она к тебе – и заживете, открыто, как нормальные люди, не то, что мы с Аркадием: всё время прячемся. Я всегда – в тревоге: боюсь, что его оторвут от меня ваши чудовищные Законы.

         Ничто в природе не бывает так изменчиво, как погода. Недавно солнце своими тёплыми лучами ласкало округу и согревало людей, а сейчас огромные, хмурые тучи окутали землю, и непрерывно льёт изнуряющий дождь. Жизнь же изменчива, как погода, и никто не знает, что будет завтра. А завтра…

Инга, рискуя быть пойманной, через имеющуюся в заборе дыру, проникла в гарнизон и, стоя под проливным дождём, с надеждой выжидала Аркадия, чтоб сообщить ему важную новость. Никита, увидев промокшую до костей девчонку, спросил:  - Ты, почему здесь? Случилось, что-то? Ты же, вся, дрожишь! Он снял с себя плащ-накидку и накрыл нею маленькое, худенькое тело Fraulein. - Да, вот. Инга показала газету. - Теперь мы, тоже, не будем прятаться, - сказала она. Наконец-то и у вас вышел Закон, разрешающий интербраки! - Иди за мной, а с газетой потом разберёмся, - сказал Никита и повёл, прикрытую накидкой девчонку, в гостиницу. Придя в свой номер, он вытащил из шкафа сухой комплект мужского белья и бросил на кровать. - Переоденься, пока не заболела. Оно, хоть, и не по размеру, зато – сухое.  Закройся изнутри, а я, скоро, вернусь, - сказал он и вышел из комнаты. Придя к Аркадию, который тоже успел прийти с работы, Никита  спросил: - У тебя есть, что-нибудь, с женской одежды?  - Имеется, какое-то, Ингено бельё. А тебе зачем?

- У меня в номере баба, вся мокрая, а переодеть – не во что. Аркадий нашёл женские трусики, рубашку и отдал Никите. - А бюстгальтер у тебя не найдётся?  - Может тебе, ещё, и презерватив дать? Такой товар – не держим.  - Знаешь, я, как-то, стесняюсь. Может, ты ей это отдашь?     - Чёрт с тобою: давай ключ,  я – мигом управлюсь. Заодно посмотрю, кого ты приволок. Миг же оказался неизмеримо долгим. Перестал хлестать дождь. Никита прослушал все магнитофонные записи и, даже, сходил в столовую на ужин, а друг не возвращался. Боянов долго ещё топтался в чужой комнате, а потом, прямо в одежде, повалился на кровать и уснул. Утром его разбудил Аркадий. - Что вы, так долго, делали в моей комнате? - спросил Никита, протирая глаза. - Надеюсь, ты не думаешь, что мы там занимались сексом? - ухмыльнулся друг. - Не думаю. Я считаю, что вы там, просто, сушили бельё. Инга повесила его на твой сучок и молча ждала, пока оно высохнет.

         - На какой сучок? - не понял Аркадий.

         - На тот, что у тебя всегда торчит. Пришла Инга. - Знаешь, дорогая: «старлей» –  мне дерзит, а я то – выше по званию.  - А он – по положению, - заступилась девушка за парня.

 - Как это?

         - Дама то была не в твоём замке, а в его полатях! Ты, Никита, не сможешь представить, как его искорёжило, когда он  увидел меня в чужой комнате, непонятно, во что одетую. - Ты, милая, и в том «наряде» была бесподобной. Лучше тебя – всеравно никого нет, - признался Аркадий и поцеловал Fraulein.

- А почему мы продолжаем прятаться? - спросила Инга, когда Аркадий, провожая её, опять стал искать дырку в заборе. Есть же Закон. - Это у вас он есть, а по нашим «Законам» – надёжней воспользоваться дырой. - Ничего не понимаю. - Перейти на легальные отношения мы сможем тогда, когда и в советской прессе появится такая же публикация, - пояснил Аркадий. Её же, пока, нет ни в одной нашей газете.  - А когда это будет? - спросила Инга. Капитан, вместо ответа, пожал плечами.

Последующие дни ничем не отличались от предыдущих, кроме погодой. Развеялся туман, уплыли облака, и снова пригрело солнце. Возобновились полёты самолётов. В один из таких дней и увидел Сабинин в газете «Правда» заметку о Законе, разрешающем браки с иностранными гражданами. Она, хотя, и была неброской, набранная мелким шрифтом,  Аркадия всеравно обрадовала. Не теряя времени, он сразу же подал по команде рапорт о намерении жениться на немке, к которому приложил вырезку из газеты и фотокарточку невесты.

- Тебе чего? - спросил начштаба, принимая рапорт. - Пропуск на территорию гарнизона для особы женского пола, к которой я питаю возвышенные чувства.

- Почему ты, капитан, не пошёл учиться  в цирковое училище? - подковырнул он Сабинина. С тебя бы получился превосходный шут. Значит, правду люди врали, что ты с немкой якшаешься? - пробормотал Грызлов, рассматривая фотокарточку. - Не правду врали, а врали правду, - уточнил Сабинин. - Вот, ловкач: всех обвёл вокруг пальца! - незлобно сказал начштаба. На свадьбу пригласишь?  - Пригласим, - ответил Аркадий за себя и невесту. - А где она живёт?  - В рапорте всё указано.

Вечером, когда уже стемнело, Инга, не стучась, ворвалась в комнату Аркадия и, счастливая, повесилась ему на шею. - Опять – в дырку? - спросил он. Fraulein показала ему новенький пропуск, с фотокарточкой и печатью. - Спасибо, милый. Я впервые легально прошла через КПП.  - Где ты это взяла? - спросил Сабинин. - Сейчас расскажу: только не сбивай! Когда к нам подъехала машина, мы, сначала, испугались, но потом, когда приехавшие военные стали у моих родителей для своего офицера просить моей руки, успокоились. Замполит преподнёс маме большой букет цветов, командир – выставил на стол бутылку спирта, а «страшный» начштаба – вручил мне этот пропуск. После того, как они выпили и уехали, я, уже, не могла ждать. Мне казалось, что это – сон, а пропуск – не настоящий. У меня колотилось сердце, когда проходила КПП, но всё обошлось. Проверив пропуск, дежурный вежливо сказал: «Проходите, Fraulein». Я только тогда поняла, что документ – подлинный, и нам не надо больше пользоваться дырой. - Надо, - сказал жених и повалил невесту на кровать.                 

Полк загудел. Вы слышали? Сабинин – на немке женится. Вы слышали? Для свадьбы – Kulturhaus  арендуют. Говорят, приглашён вокально-… Продолжение »