СЛЕДЫ ИСЧГЗЛИ                                                              (фрагмент из романа «ДОРОГИ»)

        К вокзалу с грохотом подошёл поезд. Пассажиры, толкаясь и, обгоняя друг друга, беспорядочно засновали по перрону. Среди них, уступая дорогу прохожим, робко и неуверенно, держа в одной руке ботинки, а в другой – узелок со скарбом, шла босоногая девчонка. Она приехала в город впервые, и, потому, шла медленно, всё время оглядывалась и спотыкалась. Было за полночь. Девушка прошла по перрону и, миновав вокзал, свернула за угол. Там, в небольшом сквере, на скамейках и просто на земле коротал ночь разношерстный люд: кто-то ожидал прихода своего поезда, кто – сна соседа, чтобы украсть его вещи, а кто, просто, убивал время, чтоб дожить до утра. В сквере всегда было много народа: одни пришли сюда, чтоб уехать, другие же, приехав в ночное время и, опасаясь бандитов, ждали рассвета. Некоторые приехали в город, чтоб устроиться на работу, а многие направлялись в деревню, чтобы там раздобыть хлеба и тоже найти хоть какую-нибудь работу. Каждый считал, что лучше там, где его нет. В итоге же – везде было плохо.

        Стало прохладно. Девчонка, надев ботинки, пристроилась возле крайней скамейки, которая уже была занята. Сидя на земле, она с завистью поглядывала на, сидевшего там, молодого мужчину и ёжилась от холода. Мужчина окинул её изучающим взглядом и, что-то прокрутив в голове, вежливо предложил: - Давайте поменяемся местами, сударыня. Провожая её в город, брат Николай напутствовал: «Не доверяй чужим людям и своих – остерегайся». Она вспомнила его слова, но всё же, после небольшого колебания, пересела на скамью, где было удобней и теплее.                                      - Меня Семёном зовут, - представился незнакомец, после того, как поменялись местами. Семён Колосов – моё имя. Своё – можете не называть, если не хотите.

         - Да от чего же. Ольга – я. Какое-то время сидели молча.

         - Вы местная? - спросил Семён, нарушив молчание. 

         - Нет, я из шахтёрского села. Приехала в город, чтоб чему-нибудь научиться и найти работу. Ольга закрыла глаза, и представила, что её уже везде приняли, что она днём работает, а по вечерам – учится. Ей трудно, она устаёт и… хочет спать. На какой-то момент девушка забылась. Очнулась от крика: Семён вырывал узелок из рук тощенького старичка, недавно сидевшего на этой же скамье, и громко ругался. Тот упирался и не хотел возвращать «добычу». Отнятые вещи Колосов передал хозяйке, а несчастный старик, похрипывая, ушёл прочь. - Спасибо, - поблагодарила Ольга. Что бы я делала без этого узелка? В нём – все мои документы! А без документов – я никто. - И ничто, - добавил Семён. - А вы местный? - осмелилась она спросить. - Нет, я тоже приезжий. После окончания рабфака решил осесть в этих местах. Здесь, говорят, люди хорошие. - Люди, они везде – люди, - заметила Ольга. Бывают и плохие, и хорошие. Но те и другие – есть хотят. Не думаю, что этот старик позарился на мой котомок от доброй жизни. Колосов промолчал. 

        - Счастливый вы человек: уже образовались. А я только собираюсь учиться, - позавидовала девушка.

        - И кем же вы хотите стать? - спросил Семён.

        -  Пока не знаю. Знаю только, что в нашем селе ничему не научишься и работать негде. - Что же это за село, такое страшное? - Обычное шахтёрское село, каких много в Донбассе. Старики рассказывают, что разбойники раньше орудовали в наших краях, нападая на обозы и почту. А жили они в пещерах, вырубленных в скале, над речкою, в труднодоступном месте. Пещеры эти сохранились. Хотя в них уже и нет разбойников, народ всеравно боится туда наведываться. Простым людям, правда, они плохого ничего не делали, а, наоборот, жалели их и делились с ними награбленным добром. Полиция не могла с ними справиться, и только вмешательство армии изменило обстановку: разбойники разбежались, а главарь – умыкнул за границу.

         - Ты о Дубровском рассказываешь? - спросил Семён.

         - Нет. Такого – не знаю. Атамана Оськой звали. И село наше так называется – Оськино. 

         - А семья у вас большая? 

         - Всего один брат – шахтёр. 

        Светало. - Вам куда? - спросил Семён, когда прогромыхал первый трамвай. - Сначала пойду на завод, попытаюсь устроиться на работу.

        - Так это ж рядом: надо только эстакаду перейти. 

        - А что такое «эстакада»? - спросила Ольга.

        - Это – мост через железную дорогу. Идём, мне тоже – в ту сторону. - Какой же он хороший человек! - подумала девчонка. Они поднялись на эстакаду, под которой сновали поезда и, не торопясь, направились к заводу. В тот момент, когда под ними проходил поезд, гружённый углем, Колосов сбил Ольгу с ног и, ошеломлённую, бросил через перила, выхватив узелок со скарбом. Девушка с ужасом полетела вниз. «Не доверяй чужим, и своих – остерегайся», - успела она вспомнить слова брата и, ударившись об платформу, потеряла сознание. «Хороший человек» сошёл с эстакады, и на ходу вскочил на поезд, идущий в обратном направлении. В тамбуре товарного вагона, он без суеты осмотрел содержимое узелка. Это – документы, удостоверяющие личность Ольги Ивановны Василевской, рекомендации и справки, подтверждающие её право поступления в учебные заведения на льготных условиях, краюха черного хлеба, старенькое байковое одеяло и чистая, хотя и заношенная, нательная рубаха из самотканой материи. Судя по вещам, Ольга была ярким представителем нового, зарождающегося класса – рабочих и крестьян. Спрятав документы и съев хлеб, Колосов оставшиеся вещи выбросил на железнодорожное полотно. Поезд шёл быстро, без остановок, и лишь подъезжая к Лихой, замедлил ход. Улучив момент, Семён соскочил с платформы, и дальше, до вокзала, уже шёл пешком. Пересев на пригородный поезд, он без хлопот доехал до станции Лобовские Копи, а оттуда, уже на попутке, добрался и до Оськино. Зная, по какому адресу проживает Николай Иванович Василевский – брат Ольги, Семён направился прямо туда. Приблизившись к дому, он услышал вой баб, которые жутко голосили: «Зачем же вы нас оставили, как же мы будем жить теперь…» Семён спросил у женщины, стоявшей на улице: - Что случилось? - Да опять обвал на шахте. Погибло три горняка: Николай Василевский, Петро Чумак… Дальше он не слушал. То, что надо было делать ему, сделала природа. Остановив грузовик, везущий уголь на станцию, он попросил шофёра подбросить его до вокзала. Успеть бы на Киевский поезд!

         Приехав в Киев, Колосов сразу же направился в частную гостиницу «Арагва», где его должна была ждать Грета Ницке – молодая немка, в совершенстве владеющая русским языком. Придя туда, он постучался в номер. Грета, ответив по-немецки, открыла дверь. Встреча длилась не долго. Колосов выложил на стол плёнку, с изображением панорамы села, приобретённые свидетельства и справки. - Это всё, что мне удалось раздобыть, - сказал он. Теперь покажи свои документы. Грета показала. Колосов развёл в небольшой тарелке костёр и стал сжигать в нём каждую бумажку в отдельности, после чего открыл окно и весь мусор, вместе с посудиной, выбросил на улицу. Проветрив комнату, сказал: - Теперь ты не Грета, а Ольга Ивановна Василевская. Живи, вживайся, а когда понадобишься – мы тебя найдём. Колосов шлёпнул её по плечу и ушёл. 

        Грета начала новую жизнь. Начала с того, что пошла на рынок и приобрела вещи, в которых, по её мнению, «щеголяют» женщины-пролетарки: это цветастая косынка, такое же, заляпанное цветами платье и, пользующиеся спросом у молодых женщин, полуботинки на низеньком каблучке. На следующий день, в воскресенье, сдав номер в гостинице и забрав паспорт – единственный документ, оставшийся у неё, Грета пошла «вживаться». Придя на городской пляж, она забрела в гущу людей и стала демонстративно раздеваться. На неё сразу обратили внимание. Парни, не видевшие раньше таких открытых купальников, глядя на красивую женщину, балдели. По пляжу, с большой камерой и деревянным треножником, ходил фотограф и назойливо всем предлагал свои услуги. «Фото – пятиминутка, фото – пятиминутка!» - выкрикивал он, надрываясь. Качество таких снимков было невелико, но зато их делали быстро, и стоили они не дорого. Один из парней предложил, с помощью жестов, ничего не понимающей по-русски женщине, сфотографироваться с ним на память. Та, к его удивлению, сразу согласилась. - Naturlich, naturlich! - сказала она восторженно. - Сейчас я снимусь на фоне её натуры! - обрадовался он и стал прихорашиваться. А натура в ней, действительно, была великолепной: красивые, длинные ноги, узкая талия и выпуклая, как у нетронутой девушки, грудь. Фотограф щёлкнул затвором и пошёл проявлять плёнку. Ощастливившийся парень последовал за мастером, а Грета – бултыхнулась в воду и поплыла вниз по течению реки. Очередной «Донжуан», получив фотокарточку, хвастался перед приятелями: «Во, какую рыбку зацепил! Сейчас и ей покажу. Может у нас ещё, что-нибудь, получится?». Но «получаться» было не с кем. Красивая иностранка – пропала. Прошло много времени, но за вещами, сложенными стопочкой на песке, хозяйка не приходила. Парень стал волноваться. Забеспокоились и его дружки. По пляжу прошёл милицейский патруль. - Надо, ребя, смываться, - уже без хвастовства предложил «Донжуан». Он первым оделся и, встревоженный, пошёл к автобусной остановке. За ним последовали и его товарищи.

      Осматривая в конце дежурства пляж, на котором уже не было отдыхающих, милиционеры увидели одежду, аккуратно сложенную на песке. - Что это? - удивился старший патрульный. Пройдите, ребята, вдоль берега, и посмотрите, нет ли там кого-нибудь, а я вещи покараулю. Удивительно, как это их до сих пор не похитили? Один патрульный пошёл вниз по течению, другой – вверх. - Чисто, «командор», - доложили они, возвратившись. Людей нигде нет. - Наверное, проститутка какая-нибудь оставила, - прикинул один из патрулей. - Возможно, но где она сама? Не с водяным же она сексом занималась? - сострил напарник. - С кем занималась – не знаю, но то, что она уже рыбок кормит – очевидно. Надо вещи осмотреть. Командир вскрыл сумочку и, не сдержавшись, выругался. - Этого нам только и не хватало! - огорчился он. В сумочке, среди разного хлама, был обнаружен иностранный паспорт, а это означало, что хлопот – не оберёшься. Была вызвана оперативная группа. Старший группы – капитан Лезнов, осмотрев место происшествия, предварительно, заключил: утопление. Для окончательного вывода необходимо найти труп и опросить свидетелей, что-либо видевших. Внимание оперативников привлекли мелкие клочки бумаги, разбросанные по пляжу. Их собрали в пакет, и вместе с одеждой отправили на экспертизу. О случившемся происшествии было доложено в МИД Украины. Ответили быстро. Из письма, которое было доставлено нарочным, явствовало, что «госпожа Ницке, паспорт которой найден на пляже, действительно является гражданкой Германии и находится на территории СССР с целью изучения памятников культуры периода Киевской Руси, на что имеет официальное разрешение соответствующих организаций. Срок её пребывания в СССР истекает 30 августа». То есть – в день исчезновения. Странно всё это, - подумал капитан Лезнов.

         В лаборатории следственного отдела удалось собрать фотокарточку из мелких кусочков, найденных на пляже. На ней были сняты два человека: женщина, лицо которой можно было представить, несмотря на отсутствие некоторых деталей, и мужчина, головы которого не было совсем. Сравнивая этот снимок с фотокарточкой на паспорте, нельзя было с уверенностью сказать, что это одно и то же лицо. Снимок был расплывчатым, и требовались дополнительные доказательства. Капитан Лезнов, ведущий это дело, решил ещё раз осмотреть место происшествия. Придя на пляж, он столкнулся с фотографом, идущим чуть ли не по ногам купальщиков и горланившим неизменное: «Фото – пятиминутка, фото – пятиминутка!». Подойдя к нему, следователь спросил: - Вы, случайно, не были на пляже 30 августа? - Я здесь бываю каждый день, - ответил мастер. А в чём дело? Лезнов, предъявив удостоверение, показал смонтированную в лаборатории фотокарточку. - Вы не запомнили лицо этого мужчины? Мастер, взглянув на фотокарточку, тут же ответил: - Моя работа. А лицо его нельзя не запомнить, потому что он всегдатай этого пляжа: всё лето здесь отирается и к девкам пристаёт. - Опишите, если сможете, его внешность. - Парень, как – парень. Их сотни таких. Если хотите, я могу ещё отпечатать такую же фотокарточку, и вы сами всё увидите. У меня негатив сохранился. - Не зря пришёл, - обрадовался Лезнов и последовал за мастером в его передвижную фотолабораторию. Через пять минут он уже имел оригинал фотокарточки, лицо женщины, на которой, как признала экспертиза, принадлежало Грете Ницке.

         Милиция в тот же день задержала парня, снятого на фотокарточке, и доставила в отделение. Его долго допрашивали, но вразумительного ничего не добились: выглядел он глупо и растерянно.

         - Зачем порвал фотокарточку? - спросил следователь.

         - Испугался. Она по-русски совсем не умела разговаривать: подумал, что может шпионка какая-нибудь.

         - Ты видел, как она в воду прыгнула?

         - Нет. Ребята видели. Задав ещё несколько вопросов, и убедившись, что он, к исчезновению Греты, не причастен, Лезнов отпустил парня. «Она по-русски совсем не умела разговаривать», - почему-то врезалось в память. В этом, наверное, что-то есть, - подсказывала ему интуиция. Как же она собиралась изучать памятники русской культуры, не зная языка? Набрав нужный номер, Лезнов позвонил в исторический музей, где у него был приятель, недавно возвратившийся с Индии, где тоже, по заданию Академии Наук, занимался изучением культуры древних народов. - Давид Самойлович, может ли человек, не зная языка народа, заниматься изучением его культуры? - спросил следователь. - Язык – уже элемент культуры, - ответил сотрудник музея. Его изучить желательно в первую очередь. К тому же, не всегда имеется возможность таскать за собою переводчика: это, иногда, бывает неудобно, а порой – не по бюджету, - ответил учёный. Из слов Давида Самойловича Лезнов понял, что для такой деятельности знание языка – необходимо. Запутанная история: языка – не знала, виза – просрочена, передвигалась без охраны и переводчика и, наконец, не найден труп. Не на один из этих вопросов не было ответа. 

         Дно реки, в зоне пляжа, было ровным, что исключало вероятность задержки тела при утоплении. Его, быстрее всего, могло унести вниз по течению, где и река шире, и порогов больше. Предполагая это, Грету, решили искать именно там. Прибыв к месту вероятного пристанища утопленников, капитан Лезнов встретился с рыбаками. - Не было ли на днях здесь какого-нибудь происшествия? – спросил он у них. - Здесь каждый день бывают происшествия: то лодка перевернётся, то утопленник в сеть угодит. Не река, а «Бермудский треугольник!» - выругался бригадир.

         - И часто вы их выуживаете?

       - Да на этой неделе уже двоих. Мальчишку сразу родители забрали, а девка до сих пор в морге лежит, никем не востребованная.

         В больнице, куда пришёл Лезнов, после посещения рыбацкой артели, уже начался переполох: там не знали, что делать с трупом. Он никому не был нужен. Появление же следователя немного разрядило обстановку: всё-таки этим делом кто-то занимается! Лезнов бегло осмотрел утопленницу, и нашёл, что сходство с пропавшей купальщицей имеется, но для уверенности – необходимо заключение экспертов. - На ней была какая-нибудь одежда? - спросил следователь. Санитар, обслуживающий морг, достал из шкафа пакет и передал Лезнову. В нём был импортный купальник, из слегка полинявшей ткани. Возможно, от воздействия воды, - подумал следователь. Составив акт изъятия вещественных предметов, капитан Лезнов покинул больницу. Понимая, что по чёрно-белой фотокарточке цвет купальника не определить, он опять направился на пляж, чтобы поговорить с фотографом. - Вы помните, какой купальник был на девушке? - спросил он у мастера, после того, как тот сложил в чемодан фотопринадлежности и закурил. - Конечно, помню. Открытый, такой… Оранжевого цвета. Лезнов вынул из пакета купальник и показал фотографу: - Он? - Да. Но… только тот был, вроде, ярче, - ответил мастер, как-то неуверенно. 

         Труп осмотрели эксперты. Они надели на него купальник и сфотографировали. Сравнив два снимка, пришли к выводу, что это, может быть, одна и та же женщина, но полной уверенности не было. Требовалось провести опознание человеком, хорошо её знавшим. Таким человеком оказался Семён Колосов, которого предоставило Германское посольство, по просьбе следственного отдела. Взглянув на труп, он без колебания заявил: - Да. Это – Грета. Сомнений – никаких. Она – невеста моя. Я собирался на ней жениться, но, видать, не судьба. На ней, даже, тот купальник, что я подарил на день рождения. Если постараться, на нём можно найти отпечатки моих пальцев. Криминалисты, зная, что после длительного пребывания под водой на ткани не остаются отпечатки, переглянулись, но возражать не стали. Составили акт опознания трупа, в котором, кроме установления личности, было отмечено, что на теле отсутствуют следы насилия, и утопление произошло в результате несчастного случая. 

         - Труп заберёте? - спросил Лезнов.

         - По этому поводу я должен проконсультироваться с послом, - ответил Колосов. Паспорт же заберу сейчас, потому что он необходим для проведения установленных Законом формальностей. Надо же так глупо погибнуть, - пожалел Колосов и показал кольцо, на котором были выгравированы две буквы: «Г» и «Н», что означало – Грета Ницке. Внешне всё выглядело естественно, но капитану Лезнову показалось, что Колосов говорит не искренне, а играет какую-то роль. Следователь был недоволен результатом расследования: истинной картины происшествия, пока, не видел, а, имеющиеся доказательства, казались не убедительными. Следы, по которым он шёл к разгадке этой истории, едва успев появиться – исчезали.

         Через день в отдел милиции пришло письмо из Германского посольства, в котором была просьба «взять на себя заботы, по проведению похорон г-жи Ницке, поскольку у неё отсутствуют родственники. Ритуальные услуги – за счёт посольства». Так и было сделано: тело отвезли на небольшое кладбище, что далеко за городом, где хоронили, в основном, самоубийц, бомжей и утопленников, и там предали земле. На могиле поставили небольшой деревянный крест с табличкой: «Здесь покоится прах Греты Ницке». И больше – никакой информации о покойнице. 

         Капитан Лезнов ушёл с кладбища с тревожными мыслями и в гадком настроении. Он интуитивно чувствовал, что история с исчезновением Греты, ещё не закончена. Через два дня в милицию позвонил кладбищенский сторож и сообщил, что могила разрыта, а г-жа Ницке – исчезла.

 

         Грета бултыхнулась в воду и поплыла вниз по течению, прижимаясь к берегу, где вода была мутной и не привлекала купальщиков. Доплыв до того места, где накануне спрятала купленные на рынке вещи, вышла из воды и, под прикрытием густых кустарников, быстро оделась. Оглядевшись вокруг, и убедившись, что её никто не видит, она, не одев даже ботинки, торопливо удалилась от реки, в сторону хвойного леса. За лесом, рядом с колхозным рынком, находилась автостанция. Купив, что можно, поесть, Грета, первым же автобусом отправилась в город. Добравшись до железнодорожного вокзала, она, как и Ольга, прошла в сквер, села на скамью и стала думать, что делать дальше. Через сквер, опаздывая на свой поезд, бежал парень, которого она, естественно, узнала. Увидев Грету, он с удивлением спросил, тыча в неё пальцем: - Sie… вы? Та взглянула на него презрительно, и очень даже по-русски ответила: - Тебе чего, кобель? Проваливай, пока милицию не позвала! Парень опешил и, глупо извиняясь, побежал дальше. - Надо же, - расстроился он, - в течение дня дважды попасть в банальную историю. Дружки узнают – засмеют! Со мной такого никогда, ещё, не было, - злился самоуверенный «Дон-Жуан».

         Подкрепившись купленными на рынке пирожками, Грета взяла билет до Москвы, и пошла к поезду, где уже началась посадка. - Вы одна? - спросил у неё проводник. - Как видите. - У меня есть предложение. В соседнем вагоне нет проводницы и, если вы не против, могу вас туда временно устроить, а билет – возвратим в кассу. - Я согласна, - ответила Грета, и передала, свалившемуся на неё покровителю, документы, удостоверяющие её личность. - Подежурьте вместо меня, а я сейчас быстренько всё устрою, - сказал он и побежал к начальнику поезда. Такое предложение было кстати, потому что денег у Греты – осталась самая малость. Проводник возвратился быстро. - Вот тебе, Ольга, временное удостоверение проводницы. А это – деньги, за твой билет, - сказал он, назвав новую коллегу непривычным именем «Ольга», обратившись сразу на «ты». Устроившись на сутки, Грета на этом поезде проездила больше месяца. За это время она приобрела много знакомых и поклонников, а вагон, который обслуживала, стал передвижным домом отдыха: некоторые мужчины, уходя в отпуск, предпочитали провести его на колёсах, в обществе прелестной проводницы, нежели на берегу Чёрного моря. Здесь, - утверждали они, - особая романтика! Замечаний по работе, Грета – не имела. Обслуживала пассажиров чутко, вежливо, а некоторых, даже – нежно. Возможно, она долго бы ещё ездила на этом поезде, если б не встретилась в одной из поездок с руководителем крупного медицинского училища. - Приезжай к нам в Киев, и мы из тебя сделаем настоящую целительницу - пошутил он, принимая чай из её соблазнительных рук. Грета же шутку приняла всерьёз. Директор не мог тогда предположить, что через месяц она действительно будет стоять в его кабинете с заявлением в руках. 

         Занятия в медучилище уже шли полным ходом, но Ольгу (Грету), в виде исключения, учитывая рекомендации Сельского совета и хорошую характеристику с последнего места работы, всё ж таки приняли. Училась она прилежно. Обладая хорошей памятью, всё хватала на лету, и быстро обошла тех, кто начал заниматься своевременно. После окончания училища, ей выдали свидетельство о прохождении углублённого курса медицинских сестёр и, как лучшую выпускницу, направили на работу в одну из ведущих больниц Киева.

 

        В НИИ шла обычная работа: инженеры возились с чертежами, а химики – в очередной раз анализировали сталь, из которой должны изготавливаться лопатки турбины. Старший лаборант Максимов показал Нечаеву результаты последних испытаний. - Я считаю, что необходимая сталь уже найдена, - сказал он. Сомневаюсь, только, в её жаропрочности в условиях повышенных температур. - Максимальная температура на лопатках турбины ожидается в пределах 800-1000 градусов по Цельсию, - напомнил Главный конструктор и просмотрел данные анализа. Жаростойкость – нормальная, а вот жаропрочности, действительно, не хватает, - согласился он. Под воздействием центробежных сил, которые будут возрастать быстрее, нежели снижаться температура, лопатки могут не выдержать нагрузку и разрушатся. Передайте результат анализа в химический отдел: пусть ещё поломают голову. 

 

        С тех пор, как Павел Иванович Нечаев стал возглавлять КБ, было создано и внедрено в промышленность много ценных изобретений, принёсших в бюджет страны весомую добавку. Будучи ещё студентом, он задумал сконструировать реактивный двигатель, на базе совмещения реактора, работающего на жидком топливе, с холодильной установкой. Такая схема позволяла достичь значительного перепада тепла, что приводило к огромному росту мощности двигателя. Было проведено много экспериментов, сопровождавшихся бессонницей и головными болями. Ощутить такой гигантский труд может, разве только, поэт, который, по словам В.Маяковского, «единого слова ради, черпает тысячи тонн словесной руды». Изобретатель же черпает не слова, а манипулирует формулами и физическими законами, но, достигнув цели, испытывает такое же удовлетворение, как и поэт, удачно подобравший рифму. В предварительных расчётах любого нового изделия невозможно предусмотреть буквально всё. Любая деталь, изготовленная даже с небольшим отклонением от технологии производства, может преподнести неприятный сюрприз. Приходится заново экспериментировать, проверять расчёты и перелопачивать «тысячи тонн словесной руды». Так случилось и в этот раз. Всё шло нормально, но на втором часу работы двигателя, лопатки турбины начинали, вдруг, выходить из строя. Испытатели забили тревогу: недостаточная жаропрочность стали! По какому же пути идти? Снижать температуру – нельзя. Это приведёт к потере мощности двигателя, что недопустимо. Значит, лопатки турбины надо изготавливать с такого материала, который не дал бы им деформироваться при высоких температурах. В лаборатории такая сталь уже получена, но по технологическим причинам, её пока не могут выплавлять металлурги. А без этого невозможно наладить серийное производство двигателей. 

         В инженерный отдел пришёл директор НИИ – Иван Иванович Бобров. - Какие результаты последних испытаний? - поинтересовался он. - Результаты неплохие, - доложил Нечаев, - но есть барьер, который мы, пока, не можем преодолеть. - Вы имеете в виду недоброкачественную сталь? - Да. - Я уже разговаривал с химиками: обещают повысить жаропрочность металла путём введения в его состав ещё некоторых элементов из таблицы Менделеева. Жаропрочность повысится на 15%, при незначительном снижении жаростойкости. - Снижать жаростойкость тоже нельзя, - возразил Нечаев. В условиях высоких температур и повышенного давления газа лопатки турбины, просто, сгорят. Жаростойкость можно уменьшить не более, чем на 2%. - По их расчётам она снизится лишь на 0,5%. - С такими параметрами мы готовы поработать, - согласился главный конструктор. Директор прошёлся по отделу, посмотрел на окна, на дверь. - Решётки на окнах имеются, а дверь можно гвоздём открыть, - заметил он. Где вы храните документацию? - В шкафу. - Сегодня же установите сейф, а деревянную дверь – замените металлической. Помещение снабдите охранной сигнализацией. Вход в ваш отдел отныне будет осуществляться лишь по пропускам. Выносить что-либо из помещения – запрещается. Бобров позвонил в первый отдел, отвечающий за режим на предприятии, и пригласил инспектора. Тот пришёл с Инструкцией и с готовым уже списком лиц, допущенных к работе в этом отделе. Фамилия Нечаева в нем – значилась первой. Ознакомившись с Инструкцией, сотрудники расписались в ведомости и приступили к работе. Они не знали причин переполоха, но почувствовали, что произошло что-то важное.

 

         В приёмное отделение больницы, где работала Грета, пришёл посетитель и, коверкая русские слова, пытался что-то объяснить, указывая пальцем на правый бок. Он ничего не понимал по-русски. - Пригласите санитарку, - попросил врач дежурную медсестру. Она, кажись, немка по рождению: может, знает свой язык? Прибыла санитарка. 

         - Чё случилось? - спросила она. 

         - Да ни «чё». Ты по-немецки говорить умеешь?

         - Попробую.

         - Тогда пробуй.

         - На кем?

      - Спроси у этого гражданина, чего он хочет. Санитарка уже и не помнила, когда последний раз ей оказывали такое внимание. - Шпрехен зи дойч, милок? - спросила она, волнуясь.

         - Я. Я, я, - обрадовался посетитель, как будто ему удалили аппендикс. - Ух, ты: понял! - не меньше его обрадовалась и санитарка, уже давно не говорившая на родном языке. - Тебе чё надо? - спросила она на наречии немецкого поселения, что на Волге. - Лечение. Так глупо получилось: на ходу соскочил с трамвая и ушибся. Сначала не болело, а сейчас беспокоит. - При «Интуристе» имеется своя клиника: почему вы туда не обратились? - спросил врач. - О нет! Там мои коллеги… такой конфуз. Я бы хотел получить помощь в вашей больнице: мне рекомендовали её, как лучшую. Осмотрев больного, врач стал заполнять медицинскую карточку. 

         - Фамилия?

         - Строгов. Строгов Михаэл, - ответил посетитель и       положил паспорт на стол, хотя его об этом и не просили.

         - А почему у вас русская фамилия? - полюбопытствовал врач. - О, это – длинная история. Дед был русским, а жил всё время – в Германии: там отец мой родился, и – я.

         - В вашей семье, разве, никто не говорил по-русски?

         - Дед знал русский язык. 

         - Поместите больного в отдельную палату, - распорядился врач, и приставьте к нему лучшую медсестру. Иностранец, всё-таки! 

 

        Когда Грета вошла в палату, больной блаженно лежал на кровати, прикрыв голову полотенцем. Она, внешне спокойная, ни на минуту не забывала об опасности, и не очень доверяла документам, которыми снабдил её резидент. Надо выйти скорее замуж и сменить фамилию, - размышляла она. Тем более, что врач-нарколог уже сделал такое предложение. Зная, что пациент не понимает по-русски, а санитарки-переводчицы – не было, Грета, для формальности, сказала: - Массаж тела, согласно предписанию врача! - Давай, дорогая, эту серьёзную процедуру начнём с массажа яиц, - нагло предложил «больной», показав великолепное знание русского языка, снимая полотенце с лица. «Лучшая медсестра» была ошеломлена: перед ней реально и в полном здравии лежал… Семён Колосов. - Неудачное вы место выбрали для встречи, г-н Колосов. Нас могут засечь, - предупредила Грета, немного придя в себя. Как вы меня нашли? - А мы тебя и не теряли: мы ездили с тобой в поезде, спали в одной постели, учились в медучилище и, наконец, беседуем здесь, в этой уютной палате. Грета была поражена. - Вы за мной следили? - Зачем так грубо, дорогая. Просто, мы за то… Продолжение »