- Интересный случай. А как звали вашего отца? - спросил руководитель программы.
- Илья. Мама говорила, что он с Украины. А бабушку по отцу – звали Марией.
- А как звали бабушку по вашей маме?
- Анна, - ответила девушка, непонимая, зачем этот вопрос. - Теперь нам понятно, почему у вас двойное имя – Анна-Мария. Несмотря на многие аргументы, подтверждающие причастие Басова к тем событиям, он всё ещё сомневался и ждал больших доказательств.
- А как зовут вашу маму?
- Лиза, - ответила Анна. Верно, - отметил про себя Басов, ещё больше волнуясь. Странное совпадение! - У вас есть, что-нибудь такое, что можно было бы показать телезрителям, в подтверждение этой истории? Анна достала с сумочки небольшую фотокарточку и передала руководителю программы. - Таких было всего две, - пояснила она. Эта была у мамы, а другая, такая же, должна быть у отца, если, конечно, он её сохранил. Илья, как очумелый, бросился к тумбочке, где лежал его небольшой холостяцкий фотоальбом. Открыв его, он сразу увидел то, о чём говорила Анна. На фотокарточке были сняты такая же девушка, как она, только в больничном халате и с цветами, а с нею он – лейтенант Басов, в парадном костюме, весёлый и счастливый.
- Сохранил, дочка, сохранил, - крикнул Илья в экран телевизора, поняв, наконец, кого ищет эта славная девушка. В этот момент возвратилась Анка. Услышав работающий телевизор, она не упустила съязвить: - Ба, да ты, просто, как Костя Ковальков! Может, у него ещё чему-нибудь подучишься? Говорят, он искусно с бабами обращается. Поглощённый своими мыслями, Басов ничего не ответил. Анка подошла к телевизору и, увидев на экране молодую, красивую девушку, схомила: - Вот бы тебе такую. Наверное, зубами грыз бы! - Не грыз бы, - ответил Илья. - Это ж почему? - удивилась Анка. Слабо? - Потому, что это – дочь моя, дура,- ответил Басов.
- Будем надеяться, - сказал ведущий программы, - что кто-нибудь из тех, кто смотрит нашу передачу, знает об этой истории, откликнется и поможет найти вашего отца. Я же хочу рассказать ещё об одной удивительной судьбе. Но об этом – после рекламы. Басов выключил телевизор, взял чемодан и ушёл из дома, не проронив больше ни слова. Быстрее – на почту. После неё – в путь.
Отправив телеграмму, Илья вышел на дорогу Вольск-Саратов, надеясь перехватить какой-нибудь транспорт, идущий в областной центр. Ему здорово повезло. Как раз в нужное время и в нужном направлении проходило полусвободное такси, которое без задержки доставило его в Саратовский аэропорт. Ожидая посадки на самолёт, Басов с волнением обдумывал возможные варианты встречи с внезапно появившейся дочерью, и не знал, что телеграмма дошла до адресата ещё до окончания передачи и, что его там уже ждут.
- Время наше истекло, - сказа лведущий программы. Но прежде, чем попрощаться, я зачитаю небольшую телеграмму, которую передал режиссёр.
Москва, ЦТ. Программа «Жди меня» (Молния!).
Доченька, дорогая, не уходи со студии.
Срочно вылетаю. Илья Басов.
- Кому бы это? - спросил руководитель программы, глядя на зрителей. Зал дружно зааплодировал, а Анна подбежала к нему, перехватила телеграмму и заплакала.
- И кто же вы после этого, Анна-Мария Баса?
- Мария Ильинична Басова,- ответила девушка, не переставая плакать. Спасибо вам за всё. Но эту сцену телезрители уже не видели, поскольку время вышло и оператор, вместо этой картинки, запустил в эфир рабочие титры.
Основной путь – до Москвы, Басов преодолел весьма быстро, но по самой столице продвигался утомительно долго. Такси то и дело натыкалось на многочисленные светофоры и дорожные пробки. На входе в студию его остановил дежурный вахтёр и потребовал документы. Басов предъявил воинское удостоверение личности. - Вам в пятую комнату, - сказал вахтёр, даже не поинтересовавшись целью визита. Вызвав по селектору какого-то сотрудника, пояснил: - Это – по поводу вчерашней передачи. Проводи товарища. У Ильи учащённо забилось сердце. Как она меня встретит? С любовью, или – с укором? В дежурной комнате, куда его привели, на диване сидели три девушки, одну из которых, он сразу узнал. Мария соскочила с дивана и подбежала к Басову, как только он переступил порог комнаты. Илья растерянно показал сохранённую фотокарточку. - Не надо, папа, - сказала она. Я тебя и так узнала! - Каким образом? Ты же меня никогда не видела? - Мне это трудно объяснить, - ответила девушка. От тебя, па-а, исходит какое-то особое тепло. От чужих же людей – излучается совсем иная энергия. Она – не судит меня, с облегчением подумал Басов и осмелился сказать то, что проговаривал всю дорогу: «Здравствуй, доченька. Я рад, что ты есть. Прости, что у нас в жизни так нескладно всё вышло».Услышав эти слова, Мария прижалась к отцовской груди и, не переставая улыбаться, заплакала.
Самое трудное – встреча и размолвка произошли. Илья сделал нелёгкий шаг в прошлое, а дочь – в будущее. Дальше было проще: подавив тревожные мысли, они, радостные, гуляли по Москве, любовались Российской столицей и много говорили. Анна-Мария задавала всякие вопросы, но того, которого Илья больше всего ждал – о его семейном положении, почему-то не последовало. -Я хочу увидеть бабушку Марию. Она мне даже снилась, - сказала дочка, когда они, уставшие, направлялись в гостиницу. У Басова от этих слов даже в сердце кольнуло. Он и сам давно мать не видел. Получилось, что более значимым явилась даже не сама их встреча, а то, что в одночасье сменились их судьбы и жизненные ориентиры. Анна-Мария обрела покой и перестала чувствовать себя обделённой, а Басов, глядя в светившиеся счастьем глаза девочки, поверил в любовь, и снова увидел дорогу, с которой начал сбиваться.
- Пошли на вокзал, - сказал Илья. Мы ещё успеем взять билеты на поезд.
- А, может, самолётом?
- В Чертомели, дочка, самолёты не летают. Там нет оборудованного аэродрома.
Утром следующего дня поезд Москва-Новоросийск доставил их к месту назначения. Увидев сына с молодой девушкой, баба Мария не растерялась, а, взглянув на неё, сказала: - Какая же ты у нас красивая, внучка!
- Вся – в маму, - пояснил Илья. Лиза, её мать, очень красивая и хорошая женщина. - Нет, Fater, я больше на тебя похожая. Правда, бабушка? Умилённая старуха обняла девушку, поцеловала её локоны и, надев фартук, поспешила к плите, откуда уже пахло вкусными, домашними пирогами.
В тот день, когда Басов ушёл из дома, Анка, не очень-то разбирающаяся в тонкостях семейных отношений, даже не поняла, что произошло. Лишь к исходу следующего дня, призадумалась: про какую, такую, он дочку морозил? Вроде бы и не пьяный был. Надо сходить к подругам и узнать, что они думают по этому поводу. Раньше подружки рассуждали так, как и она, потому что у них мозги одинаково устроены, а в этот раз их, как будто, подменили: каждая на этот счёт имела своё особое мнение.
- Да он же, Анка, тебя бросил. Радоваться надо! - сказала одна из них. - А я и радуюсь. Поэтому и пришла к вам, чтобы вместе порадоваться. - Нет у него никакой дочки. Он же, как евнух: яйца отрастил, а семени – тю-тю. Даже школьники знают, что от самцов-пустышек дети не рождаются. - Не рождаются, - согласилась Анка.
- Здесь, бабы, дело посерьёзней, - почти шёпотом изрекла Галка Сандалова – самая болтливая из них. Тут пахнет…Не договорив, она замолчала.
- Чем, криминалом?
- Нет, подружки, - ответила она.
- Изменой?
- Да. Государственной! Все сразу притихли и озарились по сторонам: как бы кто-нибудь не подслушал.
- Об этом непременно надо доложить Замполиту, - посоветовала таже Галка. Вы знаете, как я к нему отношусь: ни за что не легла бы с ним в постель, но об этой истории – всё же рассказала. Государственные интересы надо ставить выше личных! То, что Илья изменник – бесспорно. Прямые тому доказательства: за границей был? Был. С иностранцами общался? Общался. Приехавшая с Германии девка – дочь ему? Нет. Даже слепому видно, что прибывшую в Москву мадам по кличке «Дочка» – прислали для связи. -Для какой связи, половой? - не поняла Анка. - Для шпионской, дура, - успокоили её подруги. - Если ты, Анка, хочешь проучить своего бестолкового мужа – беги к Замполиту. Ты ещё успеешь к нему попасть. Как раз в это время он принимает членов семей военнослужащих по личным вопросам,- проинформировала Галка, а с её мнением нельзя было не считаться, потому что в среде праздных гарнизонных женщин она слыла авторитетом, и с неё брали пример все непутёвые бабы. Не приди сюда, Анка, может быть, пошевелила мозгами и приняла своё, какое-нибудь другое решение, но здесь, в кругу товарок, её воля была подавлена, и она, с лёгкой их подачи, оказалась в кабинете заместителя командира воинской части по политическим вопросам. Замполита Анка хотя и знала, но прежде с ним не общалась. Первое, что пришло ей на ум, когда она предстала перед ним, были слова Галки: «Я ни за что не легла бы с ним в постель». А я бы – легла! Анка телом почувствовала, что подружка, мягко говоря, слукавила. Я бы легла с ним не только в постель, но даже на стол, за которым сидит. Лишь бы он захотел! А когда Замполит заговорил, она, просто, растаяла. Сразу видно, что человек в академии учился. Не везде, ведь, хорошим манерам учат! В тумане воспалённых чувств Анка даже не заметила, что мужик с академическим образованием не обратил на неё внимание. Она для него была не более, чем гражданка. Минутой раньше он беседовал с такой же дурой, даже – помоложе. Та, видите ли, хочет завести ребёнка, а муж – против. Просила помочь. Комиссар честно сознался, что с удовольствием помог бы такой красавице, но сомневается, что эта затея понравитсяего жене. «Обратись-ка, дорогая, к Галке Сандаловой», - посоветовал он. Она, говорят, знает толк в таких вопросах…
- Так с чем, дорогая, мы пожаловали? - спросил Замполит таким голосом, что Анке даже захотелось раздеться, и она решительно расстегнула верхнюю пуговицу блузки. Почувствовав свободу, оттуда выглянули две соблазнительные сиськи. Мужик хотя и имел академическое образование, на этот факт, почему-то, не обратил внимание. Видать, я не одна «дорогая», - сообразила Анка и, волнуясь, стала застёгивать блузку обратно. Пуговица, как на зло, непопадала в петельку, от чего ей стало не по-себе. - Да ты успокойся, дорогая, - сказал Замполит, заметив её дрожь. Ничего страшного. Мы, ведь – свои. Так что там у нас? С чем мы пришли? - переспросил он. - Да я, вот… Тут - всё написано. Анка положила на стол начальника бумагу, не разумея, что натворила.
Замполит не любил письменные жалобы. То ли дело – устное собеседование: клиент – что-то просит, ты ему – что-то обещаешь. Всем хорошо, и оба довольны! Посетителю приятно, что лёд, как ему показалось, тронулся, и есть на что надеяться, а ему хорошо, что делать ничего не надо. Слова-то, что? Они, как ветер: были и сплыли, а с ними – и проблема. Живи спокойно, наращивай жирок и жди очередное воинское звание. Слова же на бумаге – документ. Его исполнять положено. Некоторые умники норовят его даже в двух экземплярах составить, и чтоб на одном из них – обязательно его подпись стояла, чтоб не забыть, что встречались!
Чего же хочет эта особа? Разворачивая бумагу, Замполит внимательно посмотрел на Анку. Красивая же она, чертовка. А сложена-то как? Просто, Венера! Почему у младших офицеров жёны красивее наших? - с завистью подумал подполковник. Ничего себе!- воскликнул он, ознакомившись с жалобой. Такого у нас в гарнизоне ещё не было. А про себя подумал: полковником – мне,теперь, не быть! Вспомнилось недавнее совещание в штабе Округа, на котором поднимались эти вопросы. «Иностранная разведка, - говорил член Военного Совета,- давно уже использует нашу прессу и телевидение в своих целях. О радио, даже, говорить не надо. Сами знаете. Поэтому газетчикам и журналистам – не доверяйте. Политическая оттепель, о которой говорят они – не для нас. Перестройку, о которой они трубят каждый день, начал не рабочий люд, а старомодные демократы и новоиспечённые мещане, выхоленные, к сожалению, нашей же властью. Мы, военные, должны быть бдительными. Враг – не дремлет!» Замполит внимательней присмотрелся к женщине и нашёл, что она не такая уж красивая. - Я восхищён, - сказал он и на мгновение запнулся: уместно ли при возникших обстоятельствах употребление традиционных слов «ты» и «дорогая»? Решив, что – нет, продолжил:- Я восхищён Вами, гражданка Басова. Родина Вас – не забудет! К сожалению, это – не мой вопрос. Иными словами – не комиссарское это дело. Вам лучше обратиться в 25-ю комнату, что напротив. Замполит свернул, как было, в трубочку бумагу и возвратил Анке. - Рад был с вами встретиться, - соврал он и поднялся со стула, чтоб проводить даму. Анка ушла недовольная. Все вы – козлы, - сделала она вывод. Время только зря потратила. Вслед за нею покинул кабинет и хозяин. Увидев, что барышня направилась к выходу, он остановил её: - Вам не туда, сударыня! И сам нажал еле заметную кнопочку у двери с номером 25. Дверь автоматически распахнулась, и в образовавшуюся дыру Замполит втолкнул женщину, как в клоаку. Такого «сервиса» не было даже у командира воинской части!
Хозяин 25-й комнаты был сродни Иудушки Головлёва. Уж с ним-то я точно не легла бы в постель, - отметила Анка. Слишком примитивен: низенького роста, лысоват и, к тому же – заикается. Большинство людей заикаются потому, что торопятся. У них слова набегают друг на друга, а произнести их разом – невозможно. Поэтому и получается осечка. Что же касается нашего героя, то этот случай – особый. Можно сказать, уникальный. У него не слова натыкались друг на друга, а мысли. Причём, хорошие на плохие, и – наоборот. В такие моменты он не кричал, не мычал, а странно стонал, как некоторые женщины во время оргазма. Заметив, что дама с любопытством разглядывает кабинет, он спросил: - Ну, так что-с-с? Анка молча передала ему «драгоценный» свёрток и продолжила осмотр помещения: металлический сейф, две табуретки, длинный стол, на котором даже спать можно, и портрет какого-то старичка, с острой бородкой, который висел напротив окна и зорко следил за посетителем. Окно было маленькое и очень грязное, потому что сквозь металлическую решётку его невозможно было протереть.
- Кто это? - спросила Анка, указав на портрет.
- Учитель наш. Очень мудрый был человек.
- А я своих учителей и не помню. Одного, правда, ещё не забыла. Очень сильный был человек. Штангу швырял, как игрушку! Офицер контрразведки, хотя и понимал, за чем пришла дама, выяснять обстоятельства дела не спешил. Одичавший в кабинетном заточении, он тянул время общения с женщиной, свалившейся на него, как манна небесная.
- Чаю хотите? - предложил хозяин.
- Нет, спасибо.
- Кофе?
- Тоже не хочу.
-Тогда возьмите папиросу, - сказал разведчик и положил на стол пачку «Беломорканала». Анка не курила, но папиросу взяла. А он вежливый, однако, - подумала она, - хотя и в академиях не учился! Сунув папиросу в рот не тем концом, что надо, смутилась и стала извиняться. - Н-ничего, дорогая. Мы з-здесь– свои. Для капитана Чудалова – начальника службы контрразведки, появление красивой леди, было лучом света в тёмном царстве. Без жены его жизнь была не только скудной, но и паскудной. В этом кабинете он работал, ел и спал: одним словом – жил. Покидал его только по служебной необходимости. Огромный сейф, стоявший, как ДОТ, под портретом мудрого старичка, наполовину был превращён в буфет, где с секретными документами хранились консервы, чай и разное другое, что можно, было, есть и пить. Офицера это, конечно, беспокоило, потому что он нарушал Инструкцию по секретному делопроизводству, но сделать по другому – не получалось. Ему, просто, негде было жить. Он знал, что нормальные люди от него шарахаются, и общаться с ним – не желают. Одна только жена могла находить с ним общий язык, терпеть его и обслуживать. Но и с ней, в общем-то, неплохой женщиной, пришлось расстаться. Он где-то услышал, что дедушка супруги по материнской линии, яко бы был раскулачен. Позор-то, какой! С таким компроматом не в контрразведке работать, а в ГУЛАГе деревья валить надо, - сказал бы по этому поводу мудрый старичок с бородкой. Чудалов со страхом почувствовал на себе осуждающий взгляд Дзержинского, и, не разобравшись с «яко бы», развёлся с женой. О совершённом поступке он доложил начальству. Вместо ГУЛАГа, за преданную службу, ему объявили благодарность и присвоили внеочереди воинское звание – «капитан». А потом выяснилось, что никакого дедушку не раскулачивали, потому что его, просто, не было. Он умер раньше, чем началась коллективизация. Чудалов попытался, было, исправить ошибку, и возвратиться к жене, но не тут-то было. Ты, - сказала она, - променял меня на «тютюн да люльку»,- а теперь хочешь пить виски с моей письки? Перебьёшься. Заикайся – сам, а я, как-нибудь, и без тебя проживу!
Анка, не привыкшая курить, вдохнув дыма, закашляла, да так сильно, что её пришлось отпаивать водой.
- Может вина лучше? - спросил капитан.
- Лучше, - согласилась она. Чудалов достал из сейфа бутылку портвейна и два гранёных стакана. - Прости, дорогая, что не фужеры. Чем богаты – тем и рады,- извинился он, разливая вино. Произнося эти слова, он не только не заикнулся, но и перешёл на «ты». Анка, отхлебнув креплёного вина, забалдела. Душе стало хорошо, телу – тепло, а языку – просторно. «А он не такой уж убогий, как показалось вначале» - мелькнуло в её захмелевшей головушке.
-Так вы с моим мужем разберётесь? - осмелилась она спросить.
- Конечно, дорогая. На том и стоим! Заявление только придётся переписать. - Зачем? Я, ведь, всё подробно изложила. - Изложить-то изложила, но не по форме. - А как надо? - Да ты не беспокойся: я потом продиктую. Пей вино. Сказав это, Чудалов так странно промычал, что Анка даже рассмеялась. У него в голове столкнулись две мысли: одна так себе, адругая – совсем пошлая. - Ничего, дорогой. Бывает. Мы же все – свои! - успокоила его Анка, тоже перейдя на «ты».
-Вот бы мне жену такую! - сорвалась у него с языка мысль, которая была получше. Молодая, красивая и, к тому же – патриотка своего Отечества.
- Жену или женщину?- спросила Анка.
- И то, и другое.
- С женой у тебя ничего не получится, а что касается второго, то ещё не всё потеряно. Давай бумагу – я писать буду. Диктуй!
-А как зовут твоего мужа? - спросил Чудалов.
- Басов он, Илья Семёнович – шпион и многожёнец. Старый лейтенант. - Старший, - поправил её капитан.
- Может и старший, но всеравно – подлец. Кличка связной – «Дочка». Есть у него, ещё, Анна и Мария, которых тоже надо прощупать. Там их – целое кодло, прости меня Господи. - Всё проверим и всех пощупаем, - заверил чекист. Такая уж у нас работа. Подписывай заявление. Анка, не разумея, что делает, подписала бумагу, которую в народе называют грязным словом «донос».
Неожиданно погас свет. В гарнизоне такое часто случалось. Электричество теперь подадут не раньше, чем через час. «Я успею», - решил Чудалов и привёл в действие вторую свою мысль. Сначала от Анкиной кофточки отлетели пуговички, а потом от юбочки отскочил поясок. От приблизившегося мужика она почуяла неприятный запах: это и пот, и курево, перегар спиртных напитков и брожение чеснока. Такой букет ей явно был не по вкусу. Даже от солдат так не пахло! Свет включили раньше обычного, и Анка смогла вблизи рассмотреть сальное лицо Чудалова. Её стошнило. - Ну, так я пойду? - сказала она, словно в припадке.- Да-да, конечно! - ответил он, как будто ничего и не было. Будь, только, осторожна. Уже поздно, а на улице – солдаты. Он не ведал, что солдат ей нечего бояться: они обласкают её по очереди, и на руках домой отнесут, уже горячую. Такие уж у нас хорошие солдаты! Выйдя в коридор штаба, Анка с отвращением сплюнула в корзину, стоявшую у двери, и чуть ли не бегом выскочила на улицу. Она была хотя и гулящей женщиной, но культурной: не плевала на пол, 12 раз в сутки подмывалась с ковшика, тщательно мыла руки, прежде, чем заняться сексом, а иногда, даже – перед едой.
После ухода Анки, Чудалов не сразу понял, что произошло. А когда сообразил, что его кинули, пришёл в ярость. Вот стерва, а вела-то себя, как «нате». Сгонять злость было не на кого, поэтому он вскрыл сейф и стал ковыряться в документах. Там он нашёл нужную папочку, а в ней лежала нужная бумажечка, в которой значилось, что лейтенант Басов И.С. был выдворен из ГСВГ за аморальное поведение и связи с иностранцами. Неймётся парню. Надо положить этому конец, - сделал вывод чекист и позвонил Замполиту. - Нам, подполковник, необходимо встретиться,- сказал он, когда их соединили. - Когда и зачем? - Сейчас, а зачем – здесь узнаешь. Было уже за полночь. - А я только спать намерился, - зевнул в трубку комиссар. - На нарах выспишься, а пока – ко мне! -Это верно, - согласился Замполит. От сумы да тюрьмы никто не застрахован. Замполит жил недалеко от штаба и пришёл быстро. - Что стряслось, служба? - спросил он у чекиста. Нельзя было до утра подождать? - Ты ещё спрашиваешь, что стряслось? Где сейчас старший лейтенант Басов? - В отпуске. - Ты уверен? - По документам – да. - А по моим документам – он собирается улизнуть за границу, и ты, подполковник, этому способствуешь. Капитан Чудалов, чтоб подчеркнуть свою значимость, ко всем обращался на «ты», независимо от воинского звания и возраста. Старшим офицерам это не нравилось, но повлиять на него никто не мог. Служба у него была такая! - Поскольку доказательств этому ещё нет, - выразил своё мнение Замполит,- мы Басова можем лишь предать Суду Чести. - Ну и предайте. - Напиши представление, и мы ему дадим ход. - Ты, подполковник, много хочешь. Наша контора не выдаёт такие бумажки, а занимается другими, более важными, вопросами. - Например? - Например: если ты не займёшься Басовым, мы – займёмся тобой! - Хорошо, - согласился Замполит. Сами раскрутим это дело и сегодня же запустим жернова, да так, чтоб другим не повадно было. С тем и разошлись. Опять погас свет, но уже по другой причине: наступило утро.
Никогда не надо говорить «никогда», поскольку то, что кажется незыблемым и вечным, может рухнуть. Мана, несмотря на то, что замуж вышла вслепую, была счастливой женщиной. Ей повезло с мужем, она имела интересную работу и хорошую дочь, которая, как и она в своё время, училась в пединституте. Мана была уверена, что её счастье – бесконечно. Она так думала вчера, позавчера и даже сегодня, пока из почтового ящика не вынула телеграмму:
Дорогой папочка, поздравляю с днём рождения и желаю счастья. Крепко - крепко целую. Алёша. Армавир, Кавказ.
Какой ещё Алёша? Какой Армавир, Кавказ? - оборвалось сердце у женщины. Пётр говорил, что никогда не был женат. Растроганная Манка, не заходя в дом, побежала на почту. - Вы принесли нам чужую телеграмму, - набросилась она на почтальона. - Как так, чужую? Адрес чей? - спросил почтальон. - Наш, - ответила Манка. - А у мужа, когда день рождения? - Сегодня. - Чего же вы от нас хотите? Идите домой и празднуйте, - с раздражением посоветовал службовец и начал разбирать очередную партию корреспонденции. Что нам прислали, то мы и передали. - Да не было у нас никакого Алёши! - заплакала Мана. - Может, и не было, - согласился почтальон, а теперь будет. Посёлок был невелик, и весть эта разлетелась по баракам быстрее, чем Манка возвратилась домой. Вы слышали, вы слышали – мужики детей сыскали, - на распев судачили соседи. Басов нашёл дочку, а Светов – сына. Их поженить собираются, и будут они не Басовы и Световы, а Басветовы. Прямо с почты, минуя свой барак, Манка помчалась на аэродром, где ещё шли полёты. До этого она ни разу там не была. Навстречу ей попадались лётчики, штурманы и другие военспецы, освободившиеся от полётов. Некоторые не обращали на неё внимания, а кое-кто острил: вот ещё одна бешеная! Бежит, наверное, к замполиту за помощью. Не знает, дура, что бежать не к нему надо, а к Косте Ковалькову. У него и руки золотые и пенис серебряный. Ещё ни одна баба не жаловалась, которая к нему попадала! Добравшись до стоянки самолётов, Манка спросила у дежурного, которого узнала по красной повязке на рукаве: - Где можно найти старшего лейтенанта Светова? - А его не надо находить, - ответил дежурный. Вон он, в том конце стоянки, самолёт встречает. Подождите здесь, а я его позову. Дежурный, неторопясь, побрёл в сторону рулящего самолёта.
- Там вас, старший лейтенант, какая-то женщина спрашивает, - доложил он офицеру. - Что ещё за женщина? Пётр глянул в ту сторону, где она стояла, и сердце вздрогнуло. Он узнал Ману. - Это не женщина, - сказал он. - Как не женщина?- удивился дежурный. Она – женщина! И, мне показалось, что заплаканная. - Собери, пожалуйста, механиков, - распорядился Светов, - пусть они без меня заправят и зачехлят самолёт. А я пойду и разберусь, в чём дело. Не женщина это, дорогой. Это – моя жена. - Что стряслось, любимая? - спросил Пётр, увидев слёзы на её глазах. - Никакая я не любимая. Ты меня все годы обманывал! - с горечью набросилась Манка на мужа и показала телеграмму. - Нет у меня, Мана, внебрачных детей, - заверил её Пётр, поняв причину расстройства. Это какая-то ошибка. Сходи на почту и разберись. - Я уже была там. Они говорят, что никакой ошибки нет. Ты не только обманул меня, но и предал сына. Плохой ты человек! Теперь я поняла, почему ты наспех женился на первой попавшейся дуре. Решил, таким образом, избавиться от жены и ребёнка? - Маночка, милая, что ты несёшь? Бред какой-то. Тебе нездоровится? Не найдя аргументов в своё оправдание, Пётр замолчал. Манка, выпустив пар ревности, тоже умолкла и до самого дома шла молча. В квартиру вошли, как враги. - Хорош у меня в этом году день рождения,- промолвил Пётр, увидев шампанское на столе. Я его никогда не забуду! Он посмотрел, как на чужие, сверкающие бокалы, лёг на диван и, отвернувшись к стене, через какое-то время уснул. На следующий день Манка уволилась с работы, собрала вещи и, ни с кем не простившись, уехала к родителям. Пётр не стал этому препятствовать.
Замполит вызвал для беседы председателя Суда Чести. - Ты в Судах хорошо разбираешься? - спросил он у офицера. Майор Бинчук был хотя и добрым человеком, но трусливым. Сказать, что разбирается – он не мог, потому что не провёл ещё ни одного судебного разбирательства, даже Положение о Судах Чести не читал, а сознаться, что в них понятия не имеет, побоялся, потому что после такого признания непременно последуют нежелательные оргвыводы. Набравшись с духом, он, как истый дипломат, выпалил: не судился, не принимал, не участвовал, и сам ужаснулся от выданной белиберды. Замполиту же ответ понравился. Узрев в нём форму высочайшего интеллекта, он сказал: - Вот и хорошо. Тебе известно, что-либо, о деле Басова? - Люди разное говорят. - Разное, как заразное. Наша задача и состоит в том, чтобы дело это великое – превратить в безликое, - изрёк Замполит, сам не поняв, что сморозил. - Прямо, как Пушкин, - позавидовал ему Бинчук. Чувствуется, что человек в академиях учился.
- Ты что-нибудь понял из того, что я сказал? - спросил комиссар. - Конечно, понял. От чего ж не понять? Вы,товарищ подполковник, стихами разговаривали! - И всё? - А что же ещё? - Ещё то, дурак, что Басова надо с армии уволить. Но это – не моё мнение, а ваше – судейское. Понял? - Понял, чего ж тут непонятного. - Ну, а если понял, забирай вот эту папку и действуй. В ней есть кое-что, что тебя заинтересует, - сказал Замполит и поднялся со стула, показав этим, что разговор окончен. Уже стоя добавил: - Суд проведём сразу же, как только офицер Басов появится в гарнизоне.
Окончание отпуска у Ильи совпало с окончанием действия визы на пребывание Анны-Марии в СССР. Счастью их родственного общения приходил конец. Анна успела привыкнуть к отцу и, не зная, как дальше будет жить без него, загрустила. Перед уездом предложила: «Давай, Vater, каждый год отмечать день нашей встречи. Для меня он будет самым дорогим и желанным праздником». - Давай, дочка. Давай на следующий год встретимся здесь же, у бабушки Марии. Услышав это, Мария Ильинична от счастья растаяла: - Как же я теперь умирать буду? Вы нарушили все мои планы: придётся отказаться от смерти! - Правильно, бабуля, - сказала Анна. Ждите нас, и мы – прилетим! Проводив дочку до Бреста, Илья пересел на другой поезд и отправился в свою часть.
Пётр уже несколько дней не посещал штатную столовую, а питался дома, чем Бог подал. В этот раз он также отломил хлеба, взял кусок заплеснившой колбасы и, не торопясь, стал очищать его от шкуры. У ног ластилась и виляла хвостом кошка. Ей тоже хотелось есть. Интересно, они уходят от своих котов, как бабы? - подумал Пётр. Кошка преданно посмотрела ему в глаза и отрицательно кивнула головой. - Неужели поняла? - удивился он. Пётр хотел, было, съесть колбасу, но, увидев просящие глаза животного, бросил весь кусок к её ногам, а сам стал жевать чёрствый, вчерашний хлеб. Кто-то постучал в дверь…
Возвратившись, Илья не знал, куда направиться: к жене – не хотелось, а больше некуда было. Взяв бутылку водки в привокзальном буфете, он, минуя свою квартиру, которая была здесь же, напротив, постучался к Петру. - Ты дома?- спросил он, открывая дверь. Здорово. Рюмки у тебя есть? - Есть и рюмки, но лучше - стаканы. - Можно и в стаканы, - согласился Илья. Выпили почти молча. Они оба не любили разговаривать, когда были чем-то озабочены. - А где Манка? - спросил друг.- Её нет. Она меня – бросила. - Как бросила? - Да так, собралась и уехала. - Не переживай. Пригласи Анку, если без бабы не можешь.
- Такую тварь мне и на дух не надо.Продолжение »