Розенбай

      По плану войсковых учений авиационная эскадрилья должна была перебазироваться на запасной аэродром. В связи с этим было создано две передовых команды: одну, которая должна была обеспечить приём самолётов на новом месте, забросили туда  вертолётом, а другую, в задачу которой входило техническое обслуживание авиационной техники – отправили автомобильным транспортом. Водителем спецтранспорта назначили сержанта сверхсрочной службы Лапотько, бывшего стрелка-радиста и «полиглота» (владел матерным языком, украинским и русским  со словарём). Его и списали с лётной работы за то, что засорял эфир скверными словами. Сержант хотя и водил хорошо автомобили, ориентировался в обстановке плохо: сбивался с курса, часто останавливался на дороге, нарушая график движения, чем раздражал начальника команды, старшего лейтенанта Светова. 

         Пунктом  назначения  был посёлок Озинки,  что недалеко от Казахской границы. Первую половину пути прошли нормально, но после Ершова начались проблемы: то карбюратор забарахлит, то объездные дороги с курса собьют. А в одном месте, даже, пришлось самим остановиться, потому что непонятно было, куда надо ехать: у трёхвилки дорог не было никакого указательного знака.

         - Вон какой-то седок на ишаке едет, - сказал Светов. Спросим у него, куда ведут эти дороги. Путник, подъехав к транспорту, слез с ишака, что-то сказал ему, отчего тот перестал дёргаться и, не говоря ни слова, с любопытством начал осматривать автомашину, не обращая внимания на присущих там людей. Нагнувшись,  обследовал её снизу, пощупал для чего-то кардан; став на подножку, заглянул в кабину, а потом, обойдя её вокруг, приподнял фартук тента, заглянул в кузов. Проделав этот бессмысленный «ритуал», незнакомец, не проронив ни слова, влез на ишака и тронулся в путь. - Странный, какой-то, - заметил Светов. - Розьебай, - по-своему «уточнил» Лапотько и полез в кабину за сигаретами.

         - Тпру! - тут же проговорил наездник и слез с ишака. Он преобразился. Подойдя к сержанту, спросил:

         -   Откуда твоя меня знает?

         -  Отчего ты взял, что я тебя знаю? - ответил  Лапотько. Я тебя, идиот, первый раз вижу.

         - Ну, твоя же сказаль «Розенбай». Розенбай – имя моя.

         -  Может ты и Розен «бай»: нам это – до фар. Лучше скажи, в какую сторону надо ехать, чтоб в Озинки попасть.

         - В Озинки надо ехать туда, - ответил он, махнув рукой на дорогу, которая была накатана немного лучше других.  А если твоя хочет попасть в Уральск, то… Здесь Розенбай прищурил и без того узкие глаза, для чего-то, как юла, дважды обкрутился вокруг своей оси, а потом, остановившись, продолжил: « Тоже – туда!»

         - А куда третья дорога? - спросил Светов.

         - Куда третья дорога – моя не знает.

         - Зачем же ты в ту сторону едешь? - спросил сержант.

         - Я сейчас в отпуска и путешествую по незнакомый места.

         - А кем вы работаете? - поинтересовался Светов.

         - Учитель я. Преподаю в сельской школа русский языка. «Несчастные дети», - посочувствовал офицер. А сержант Лапотько подумал: а почему бы и мне не стать учителем? Языки – знаю. Баба, с которой случается переспать, давно уговаривает бросить военную службу и перейти работать в детский сад, которым она  заведует. У них нет затейника. Сидел бы я сейчас в уютной комнате, в кругу ребятишек, и пел: «Как по Волге-речке плыли две дощечки», а они – хором бы подхватывали:

«Эх, ё… твою мать!»

«Эх, ё… твою мать!»