Я мамка

       Вы должны не только пропагандировать решения нашей партии, но и помогать командирам, воплощать в жизнь уставные требования, - сказал Начальник политучилища, поздравляя курсантов с окончанием учебного заведения. Вам придется служить в частях, где командирами могут оказаться офицеры, не имеющие надлежащего воинского образования (мог бы  сказать и проще: дураки!).  Командовать ими вы не сможете, но вникать и косвенным путём влиять на принятие ими решений – обязаны (косвенным путём, это значит: идея моя, а ответственность – твоя!).

         Лейтенант Оскалин как раз и попал в такое подразделение. В нём и солдат было немного, и командир – без надлежащего воинского образования, хотя с большим жизненным опытом и приличным стажем армейской службы. Словом, было, где «вникать»!

         Отдельная спецрота базировалась в небольшом посёлке, где даже клуба не было,  и солдатам, взявшим увольнительные, просто не было где разгуляться. Впрочем, одно развлекательное место, всё-таки, было: дом Алки, по прозвищу – Пузатой. Её-то солдаты и обожали за большой живот, который каждый мог беспрепятственно погладить и, на котором, при желании, можно было поиграть в подкидного дурака. У Алки было и другое достоинство: она имела свой ликёроводочный завод. Не то, чтобы завод, а так себе, заводишко – небольшой самогонный аппарат, который работал, не выключаясь, на нужды посетителей. Кроме самогонного аппарата, у Алки была ещё дочка, зачатая и рождённая во хмелю, потому ненормальная, а точнее – дурочка. Поскольку дочка – дурочка,  то и прятаться от неё не надо, - решила мать, и все своё пузатое тело, не скрываясь, отдавала изголодавшимся солдатам. А однажды Алка,  споря, кто больше выпьет, так нализалась, что у неё отключились все системы. Два здоровых мужика не могли с ней справиться: Алка была настолько грузной, что её, лежавшую на полу, невозможно было даже на спину перевернуть. Один солдат, тоже в стельку пьяный, потеряв надежду на секс, вскоре захрапел рядом с бабой, а другой – Васька Кизяк, который выпил меньше других, и у которого заканчивалась увольнительная, стал собираться восвояси. Тут всё и началось.

         - Я мамка, - сказала Танька-дурочка.

         - Чего? - спросил Васька.

         - Я мамка, - повторила девчонка, которой пошёл уже 17-й год. Я мамка, я мамка, я мамка, - затараторила она, размахивая руками. Она всегда махала руками, поднимая их выше головы, как будто на что-то указывая. Васька хотя и был тоже дебилом, Таньку, которая начала  сбрасывать с себя одежду, понял.  «Я могу быть, как мамка», - пыталась сказать девчонка. «Бери меня!». И Васька… взял.

         Прошло три месяца. Танька стала больше походить на мать… животом, не переставая повторять: я – мамка, я – мамка.  Алка, сообразив, от чего у Татьяны живот растёт, решила проверить, но пошла не к гинекологу (к которому и сама никогда не обращалась!), а в воинскую часть, за разъяснением. К этому времени в роте уже появился молодой и энергичный Замполит.

         - Надо помочь женщине, - вникнул он. Предлагаю выстроить роту, и пусть девчонка сама найдёт того, кто её…

         - Нельзя это делать, - возразил командир, который не имел «надлежащего воинского образования». Очную ставку можно делать только по решению Суда, или по требованию Прокурора. К тому же –  девка невменяема: необходима ещё справка от психиатра.

         - А каково матери? В данной ситуации можно сделать и исключение, - косвенно стал давить Замполит на командира.

         - Делай, как знаешь, - уступил командир. Только, не нравится мне эта затея.

         Построили роту. Солдаты, зная для чего, начали волноваться, потому что от Таньки-дурочки можно было ждать всё: она могла ткнуть пальцем на любого, кто ей, в этот момент, понравится. Проходя выставленное войско, в сопровождении матери, державшей её за руку, чтоб не дрыгалась, Танька, как на строевом смотре, всматривалась в глаза каждому солдату и отрицательно кивала головой. Солдаты, при этом, по-уставному представлялись:

         - Рядовой Желудь.

         - Я мамка.

         - Рядовой Белкин.

         - Я мамка.

         - Рядовой Сосун.

         - Я мамка.

Когда барышня подошла к Ваське Кизяку, тот так скорчил рожу, что родная мама не узнала бы. Были осмотрены все солдаты.  - Ну, что? - спросила разочарованная мать. Не уж-то никого не опознала?

         - Опознала, - утвердительно кивнула головой Танька.

         - Кто же? Барышня привычно взмахнула руками, помешкала немного, а потом уверенно указала… на Замполита. Солдаты, с облегчением, грохнули от смеха.